ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ГЕРАЛЬДИКА

ЛЕСНАЯ, ДЕРЕВООБРАБАТЫВАЮЩАЯ И
ЦЕЛЛЮЛОЗНО-БУМАЖНАЯ ГЕРАЛЬДИКА

Хищные гербы

С.В.РОГАЧЕВ

Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность — такое длинное название имеет позиция статистического учета промышленности в различных формах Госкомстата, так обычно подписывается и условный знак на экономических картах атласов.
Сколько их по России, особенно Северной и Восточной, — городов и поселков, сформированных или поддерживаемых на плаву леспромхозами, лесопильными заводами, лесопромышленными комплексами, целлюлозно-бумажными комбинатами.

Выгодная лесная отрасль сегодня во многих городках Севера затмила пришедшее в 90-е годы в упадок сельское хозяйство. Показательна эволюция герба маленького города Никольска, расположенного на юго-востоке Вологодской области. Старинный герб был чисто аграрным: снопы ржи, причем не просто какой-нибудь тощенький снопик, а множество снопов, сложенных в «суслон, изъявляющий изобилие сего края». В советское время опережающими темпами развивалось лесное хозяйство, и на гербе, утвержденном в 1970 г., в глаза бросается уже трелевочный трактор, тянущий на вывоз еловые (судя по оставшимся еще стоять деревьям) балансы. Но о поддержке аграрного сектора не забывали, и закономерно, что во главе щита еще колосится та же рожь (но уже жиденький сноп, а не суслон), тянутся еще росточки льна. Сегодня в бюджет района поступления от местных предприятий если и идут, то, конечно, лишь от «лесников», а не от «аграриев», и фигурам в верхней и нижней части щита впору поменяться местами, а то и просто уступить место большой бензопиле или циркулярке (покуда есть еще что пилить)¹.

Никольск. Герб, утвержденный в 1970 г.

Никольск. Герб, утвержденный в 1781 г.

Недалеко от Никольска, в Костромской области, на Ветлуге, — Шарья, станция на современном «Транссибе». И здесь, в базовом городке леспромхозов и «Шарьядрева», циркулярка звенит рядом со стилизованной сосной. Все верно, волжское левобережье в среднем течении (марийское², нижегородское³ и частично костромское) напоминает Мещеру — болота плюс флювиогляциальные или древние волжские (река тысячелетиями отступает отсюда, напирая, естественно, на правый борт) пески, а на них песколюбивая (псаммофит) сосна. Но больно она дохла на гербе. Может быть, потому такой скелетно-стилизованной ее и изобразил художник, что она уже не жилец: леспромхозы наступают. Впрочем, это герб советского времени (утвержден в 1979 г.), и мы еще видим на нем колос, символ сельского хозяйства — производящего сектора экономики (а не расходующего лесные богатства).

Шарья. Герб, утвержденный в 1979 г.

А вот в низовьях Енисея, в полутора сотнях километров севернее Полярного круга, на вечной мерзлоте выращивать зерно уже не приходится. Здесь, впрочем, и лес уже не растет. И его не порубишь, зато можно всласть попилить то, что сплавляется по Енисею с юга, из таежных районов. Основное промышленное предприятие Игарки — лесокомбинат, перерабатывающий пиломатериалы на экспорт. На гербе хищные полотна пил вгрызаются в древесину, а лесовоз, пришедший по Севморпути (что’ льды, если здесь можно загрузиться сибирским лесом!), уже ждет.

Игарка. Герб, утвержденный в 1977 г.

В Бирюсинке, спутнике Тайшета (Иркутская обл.), древесину испытывают не только пилой (лесопильно-деревообрабатывающий комбинат), но и химическими реактивами (реторта символизирует гидролизный завод, работающий на отходах лесопиления).

Бирюсинск. Герб, утвержденный в 1977 г.

Самые выдающиеся поедатели леса — целлюлозно-бумажные комбинаты, порождение информатизированной и торговой эпохи: бумага, упаковка. Еще в 30-е годы в низовьях Вычегды, бассейн которой «стягивал» в себя огромные запасы древесины Коми АССР, при устье речки Большой Коряжемки планировалось построить ЦБК. Реализации планов помешала война, но в 1953 г. строительство здесь, на месте бывшего Коряжемского монастыря (основанного в 1535 г. преп. Логгином, или Лонгином), началось. Тогда еще никакого города Коряжмы не было и строящийся комбинат был назван Котласским по ближайшему городу и транспортному узлу, служившему базой для строительства. В 1961 г. Котласский ЦБК дал первую продукцию, а в 1985 г. поселок Коряжма (Архангельская обл.) стал самостоятельным городом. На гербе: река — Вычегда (главный элемент ЭГП города, «поставщик» сплавного леса), монастырское сооружение и бумажный барабан, накатывающийся на елку, еще не пущенную на целлюлозную пульпу.
Котласский ЦБК — один из крупнейших в Европе производителей целлюлозы из лиственных пород древесины, печатной и мешочной бумаги, тарного картона, бумажных мешков, ДВП. В 2000 г. ЦБК произвел 800 тыс. т целлюлозы, в том числе 250 тыс. т товарной целлюлозы (проданной другим производителям бумаги и картона; остальная — переработана на месте). На долю Коряжмы приходится около 20% всей отечественной целлюлозы и около 15% картона и бумаги⁴. В настоящее время ОАО «Котласский ЦБК» входит в петербургский холдинг «Илим Палп Энтерпрайз» (который помимо Коряжмы контролирует предприятия Братска, а именно Братский целлюлозно-картонный комбинат и Братский лесопромышленный комплекс, а в окрестностях Петербурга, под Павловском — Санкт-Петербургский картонно-полиграфический комбинат и бумажную фабрику в городе Коммунар). На Котласском комбинате работают 10 тыс. человек.

Коряжма. Герб, утвержденный в 1988 г.

Сегежский целлюлозно-бумажный комбинат начал сооружаться по постановлению Совета народных комиссаров СССР от 1936 г. и был принят в эксплуатацию летом 1939 г. Предприятие решило проблему обеспечения растущей экономики Союза тарой из крафт-бумаги. Выбор места для строительства определялся наличием богатой сырьевой базы и наличием транспортных путей: Сегежа расположена на севере Карелии, в непосредственной близости от автомобильной и железной дорог Петербург—Мурманск и Беломорско-Балтийского канала. Вместе с комбинатом на месте железнодорожного разъезда был построен город Сегежа (статус города — с 1943 г.). Комбинат прошел несколько циклов модернизации и реконструкции (мощность в настоящее время — 350 тыс. т небеленой целлюлозы, столько же мешочной бумаги, 700 млн штук бумажных мешков). Сегежа стоит на берегу Выгозера, в местах, знаменитых в истории русского старообрядчества (Выгорецкие скиты⁵), однако это в гербе города никак не отразилось. Главная идея герба — перемалывание древесины: ель превращается в бумагу.

Сегежа. Герб, утвержденный в 2000 г.

 

Некоторые варианты гербов Сегежи, участвовавшие в городском конкурсе

На четырех так или иначе (в виде сырья ли, в виде готовой продукции, а то и в виде орудия труда — двуручной пилы) отражена производственная функция города. Обращает на себя внимание последний (справа) вариант. В нем обыгрывается не промышленная специализация, а предыстория города, происхождение имени: от финского или карельского sees — чистый, светлый

Краснокамск. Герб, утвержденный в 1998 г.

Герб города Краснокамска менее кровожадный, вернее «древожадный», хотя и здесь располагается крупный ЦБК. В верхней части щита — пермский герб. В нижней же, собственно краснокамской, — в зеленом поле (лесные богатства) красная полоса, или перевязь, символизирующая Каму. По полосе Камы расстелена более узкая серебряная полоса — это символ продукции ЦБК — бумага⁶. Напомним, что в Краснокамске действует и бумажная фабрика Гознака.
Похоже, что герб Краснокамска делал мягкий и этичный человек. Он постарался, чтобы собственно процесс уничтожения деревьев и глумления над их останками остался за кадром: нет ни пил, ни барабанов, ни порубленных стволов. Художник изящно и компромиссно обыграл и сгладил идеологически острую окраску названия города. Краснокамск (в смысле «коммунистический город на Каме» — он был заложен в 1929 г., в героико-романтическую первую пятилетку) теперь стал как бы городом на красной (красивой) Каме.
Надо сказать, что у этого герба был предшественник. В 1983 г., в канун 45-летия городского статуса (с 1938 г.) Краснокамска, был составлен герб, в центре которого помещено изображение рулона бумаги и металлической сетки; ниже — высоковольтная опора, колонны комплекса нефтепереработки, нефтяная вышка и корпус теплоэлектроцентрали. Фигуры символизировали помимо ЦБК еще и завод металлических и синтетических сеток, нефтепромыслы (открытые в районе города в 30-е годы), завод нефтехимического оборудования и Закамскую ТЭЦ⁷.

Расположенный в полусотне километров от Комсомольска-на-Амуре выше по течению реки, Амурск был основан в 1958 г. ради целлюлозы, ради строительства ЦКК — целлюлозно-картонного комбината, первенца большой лесохимии на Дальнем Востоке. В самоотверженном труде первостроителей, приехавших на сооружение ЦКК с комсомольскими путевками, — повторение героического подвига строителей Комсомольска-на-Амуре. Амурск называют младшим братом Комсомольска. И композиционно герб Амурска решен так же, как герб легендарного города юности на Амуре. Там — раздвигающий зеленый занавес тайги комсомолец (великолепный по экспрессивности и исторической правде герб!), здесь — зеленая ширма, раздавшаяся в стороны от взошедшего пламенеющего цветка — индустриального центра. Специализация «цветка», выраженная ореолом, хорошо читается: циркулярка (ЦКК) и шестеренка (построенные позднее машиностроительный и патронный /«Вымпел»⁸/ заводы).

Герб Комсомольска-на-Амуре (утвержден в 1967 г.) — подлинный шедевр советской геральдики. Композиционную идею герба не зазорно было перенять любому городу первоосвоителей. Ее и переняли в целлюлозно-бумажном Амурске, правда, их герб не получился столь удачным

Амурск. Используемый герб

Питкяранта. Герб города

Помимо крупных целюллозно-бумажных и целлюлозно-картонных комбинатов, в России (например, на Северо-Западе) есть и просто целлюлозные заводы, где осуществляются лишь начальные стадии производственного цикла — переработка древесины в целлюлозу, но бумага или картон здесь не делаются. Одно из таких предприятий расположено в карельском городе Питкяранта, на острове Ладожского озера. До 1940 г. Питкяранта была финским городом, а целлюлозный завод, расположенный здесь, принадлежал английской фирме «Дизен-Вуд». По данным финских документов, начало деятельности завода — 1914 г., с 1921 г. начато производство целлюлозы (мощность составляла 35 тыс. т целлюлозы в год). В 1939—1940 гг. в окрестностях Питкяранты шли тяжелые бои и город почти полностью был сожжен, но завод и технический поселок, расположенные на маленьком острове Пуссун-Саари, в 300—500 м от береговой черты, не были разрушены. По окончании Финской войны советское правительство приняло решение о восстановлении деятельности завода, и в 1940—1941 гг. цеха снова заработали. В 1945 г. завод вновь пришлось восстанавливать. Производительность предприятия в настоящее время составляет около 70 тыс. т товарной целлюлозы в год (побочные продукты — скипидар и талловое масло, используемое в лакокрасочной промышленности). В нижней части герба Питкяранты — геологические символы, указывающие на ведущуюся в окрестностях добычу камня (граниты, пегматиты). Хотя Питкярантский целлюлозный и не делает бумаги, но составители герба приняли во внимание, что сама целлюлоза не самоцель и производят ее ради бумаги, поэтому в верхнюю часть герба попал-таки бумажный лист, а не клетчатка.
А и то: как внятно изобразить целлюлозу? Оказывается, можно, и пример тому — герб Братска 80—90-х годов (см.: «География», № 10/2001; ныне герб в городе изменен), где наряду с Ангарой, сияющей турбиной ГЭС, алюминием БрАЗа и башней старинного острога, изображены стилизованные химические символы целлюлозы (Братский лесопромышленный комплекс).

Завершая обзор «лесных и целлюлозных» гербов, выделим три существенные черты.

Во-первых, на большинстве гербов присутствует один из ведущих для отрасли факторов экономико-географического положения — водный путь: волнами плещутся Ветлуга у Шарьи, Бирюса у Бирюсинска, Вычегда у Коряжмы, Кама у Краснокамска, Амур у Амурска, Ангара у Братска, Ладожское озеро у Питкяранты; Севморпуть и Игарская протока Енисея обрамляют герб Игарки. Для мощных деревоперерабатывающих предприятий необходима водная магистраль, которая, вместе с притоками, дает удобную и дешевую систему связи с лесозаготовками на обширной территории (не случайно, что и сами названия лесопромышленных городов сплошь и рядом образованы от гидронимов). Лишь в последние десятилетия сплав стал заменяться подвозкой леса автомобильным и железнодорожным транспортом.

Во-вторых, на большинстве гербов отражено потребление сырья, то есть уничтожение лесных богатств. В Сегеже над елью словно поработала огромная листовертка (вернее, хвоевертка), в других местах по-звериному сверкают острыми зубьями пилы, а где-то трелевочники волочат поверженных. Циркулярка зверским объятием обнимала елку и на гербе Сыктывкара, использовавшемся с 1978 по 1993 г.⁹. Все это отражает объективное и ничуть не зазорное состояние вещей. Пока не пресекся род людской, люди будут забивать скот, резать свиней, сворачивать головы курам, косить траву, рубить, пилить и измалывать в щепу и волокна деревья. Но стоит ли это так уж афишировать? Ведь никому не пришло бы в голову на гербе города, где находится большой мясокомбинат, изобразить нож или электрошок (или чем теперь убивают?) бойца скота или волнующий момент разделки туши. Стоит ли наполнять наши гербы пилами? Русская геральдика, вообще говоря, очень мирная¹⁰.

В-третьих, на многих лесопромышленных гербах заметно желание наряду с производственной функцией отразить культурное своеобразие места. У Никольска и Шарьи, лежащих в староосвоенных районах, местная, автохтонная культура отражена буквально культурами. Рожь и лен формируют культурно-географический контекст гербов городов, выросших в ареалах старорусской земледельческой культуры. Что же до молодых городов (а лесопромышленные города «по определению» должны забираться в неосвоенные чащи), не секрет, что они, сформированные пришлым населением, испытывают дефицит местной культуры, недостаток того, что в современной социологии принято называть самоидентификацией общины. Такие города инстинктивно находятся в поисках некоего морального устоя, культурного репера, от которого можно было бы строить местную систему самосознания. В этом смысле симптоматичны монастырская церковь (и не случайно она имеет документальные черты) в гербе Коряжмы, позволяющая удлинить историю полувекового города до полутысячелетия; аллюзия к гербу Комсомольска-на-Амуре в гербе Амурска (привязка к городу-легенде, к городу, играющему роль символа целой страницы национальной истории); попытка «привязаться» к древнему карело-финскому гидрониму (sees — светлая [вода]) в варианте герба Сегежи; деревянная башня Братского острога в гербе Братска. Да и само составление гербов — несомненный признак созревания города до самоосознающей идеи. Ведь есть еще немало лесопромышленных городов, о гербах которых ничего пока не слышно.

В публикации использованы изображения гербов из кн.:
Н.А. Соболева и др. Гербы городов России. Альбом-справочник.
— М.: Профиздат — «Отечество», 1998, а также с Интернет-сайтов соответствующих городов и областей.

---

¹ Летом этого года, пересекая границу Кичменгско-Городецкого и Никольского районов Вологодской обл., успел заметить у шоссе гербоподобное изображение — визитную карточку Никольского района. Трелевочник помню точно, а вот колосков, кажется, не было.
² См.: Л.И. Севостьянова. Если бы не плейстоценовые пески, Казань с Нижним задали бы Москве жару //География, № 9/98, с. 9.
³ См.: Б.И. Фридман. О камне Коне и камне Жеребенке. Геологическая легенда//География, № 41/94 (спецвыпуск: Нижегородская область), с. 4—5.
⁴ О соотношении мощности Котласского ЦБК с другими крупнейшими аналогичными предприятиями России по выпуску офсетной бумаги см.: СЛПК//География, № 8/2001, с. 24.
⁵ См.: С.В. Рогачев. Речные тайны //География, № 7/96, с. 10—11.
⁶ О соотношении мощности Камского ЦБК с мощностями других крупнейших аналогичных предприятий России по выпуску газетной бумаги см.: СЛПК//География, № 8/2001, с. 24.
⁷ См.: Крупнейшие тепловые электростанции России. Мощность в 1999 г. //География, № 34/2001, с. 25.
⁸ Самый молодой (введен в строй в 1982 г.) патронный завод в России, единственный на Дальнем Востоке (выпуск патронов калибра 5,45 мм).
⁹ См.: «География», № 8/2001 (спецвыпуск: Республика Коми), с. 28.
¹⁰ В отличие от западноевропейских гербов, агрессивных, экспансионистских, ощетинившихся клинками и стволами, наполненных злобным фантастическим зверьем и мерзостно-хищными одно- или двуклювыми птицами, подлинно русские гербы скорее хозяйственные, экономико-географичные или природоведческие. Даже на современном гербе Волгограда — города, пережившего самую страшную в мировой истории битву, нет штыков и орудий. Батальные сцены, а тем более сцены убийств, столь обычные на западных гербах, в русской традиционной геральдике присутствуют только на двух гербах — московском и архангелогородском. Клинков на старых гербах тоже мало: главным образом в исторических княжеских городах, но там они — символ власти, ну и, разумеется, в Туле. Пушки в Смоленске и Брянске? А что было делать, иначе «куда отдвинем строй твердынь»? Много клинков на гербах казацких городов Украины, но Украина — уже не совсем Россия, это Россия, попорченная поляками. Когда сравниваешь русские гербовники с западными, поневоле вспоминаешь евтушенковскую «Хотят ли русские войны?».