Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «География»Содержание №18/2003

К 300-летию Петербурга


Петербург

Как заселялся

Петербург вырос не совсем обыкновенным порядком.
Обыкновенно бывает так, что города возникают как-то сами собою: понравится известное место сразу многим людям, собираются они воедино по доброй воле и собственному желанию, строят дома, принимаются за ремесла и занятия и начинают жить да поживать.
С Петербургом случилось иначе: его создала, населила и построила мощная рука Петра Великого; почти одна его личная воля, наперекор воле тысяч людей, собрала воедино эти непокорные тысячи и заставила их строить себе дома, проводить улицы и жить новою, непривычною жизнью. Как увидим ниже, постройка Петербурга и жизнь в нем обратились при Петре (и даже после него) в своеобразную государственную повинность. Лишь при Екатерине II и Александре I частное домостроительство в Петербурге стало брать верх над строительством правительственным. В первые же годы по основании столицы по частной инициативе предпринималось лишь весьма ограниченное количество построек: строились только ради приказа царя. В те времена и слыхом не слыхать было о том, чтобы строить дома для извлечения из них денежных выгод (например, для отдачи их под квартиры). Можно сказать, что за весьма и весьма немногими исключениями первые петербургские домовладельцы смотрели на свое недвижимое имущество с таким же чувством, с каким колодники смотрят на свои тачки и цепи.
Петр Великий чрезвычайно торопился с постройкою нового города, но ему сильно мешала постоянная возня со шведами. Поэтому и первые работы по построению Петербурга были почти исключительно работы крепостного характера, т. е. рвы, валы, укрепления, крепостные стены, батареи...
Эти первые работы производились людьми подневольными — солдатами, а главным образом пленными шведами; много работало и окрестных жителей. Петр был настолько озабочен добыванием рабочих рук, что решил воспользоваться осужденными преступниками. Спустя полгода после начала работ по постройке Петропавловской крепости он послал князю Ф.Ю. Ромодановскому в Москву следующее оригинальное письмо «о ворах»: «Ныне же зело нужда есть, дабы несколько тысяч воров (а именно, если возможно, 2000 человек) приговорить к будущему лету. По всем приказам, ратушам и городам собрать по первому пути тех, которые посланы в Сибирь».
Петербург, между тем, разрастался. Работы было вдоволь, и вскоре оказалось, что и «воров» не хватает. И тогда появился известный указ 31 декабря 1709 г. о высылке 400 000 рабочих со всей России, исключая Киевскую и Азовскую губернии.
Этот указ последовал вскоре после Полтавской битвы, когда шведы были разгромлены, и царь мог заняться своим «парадизом» (таким нежным именем он окрестил свое детище — Петербург!) на свободе. «Ныне — уже совершенный камень в основание Санкт-Петербурга положен», — писал он генерал-адмиралу Апраксину.
Рабочие, отправляемые в Петербург из России, должны были забирать с собою необходимые инструменты и столько хлеба, сколько могло потребоваться в пути. По прибытии же в Петербург они начинали получать казенный паек вместе с денежным жалованьем. Жалованье выдавалось им довольно скромное: по полтине в месяц.
Рабочие делились на две смены: одна смена работала с 1 мая по 1 июля, другая — с 1 июля по 1 октября. Петербургский климат встретил новоприбывших крестьян дурно, и появились заболевания; хворали преимущественно дизентерией. Страдали немало и от наводнений, по поводу которых князь Репнин писал царю еще в августе 1703 г. из Санкт-Петербурга: «А жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает». И если наводнения составляют до сих пор неистребимое зло нашей столицы, несмотря на то, что почва ее теперь уже значительно повысилась, то в те времена осенние разливы Невы были чрезвычайно жестоки, и «то место заливало» так основательно, что на первых порах приходилось иногда оставлять работы, а в «домике Петра» вода стояла выше колена.
Много и усердно трудилась Россия в лице своего серого народа над созданием Петербурга. Пролагались просеки в лесах, прокапывались для осушения почвы каналы, забивались сваи на набережной Невы. Каналов в Санкт-Петербурге в те времена было гораздо больше, чем теперь. Нынешние улицы — Захарьевская, Таврическая, Сергиевская и Фурштадтская были прежде каналами, — оттого они и широкие такие, что дома строились по обеим сторонам водного протока. Каналами были и проспекты Васильевского острова — Большой, Средний и Малый. Для замощения улиц существовал любопытный налог на камни: извозчики, а также барки обязаны были при въезде в город складывать по несколько камней. Этот налог был отменен лишь при Екатерине II.
В 1710 г. велено было собрать в Московской губернии 3000 мастеровых с топорами, причем десятая часть их должна была еще сверх того быть снабжена плотничьими инструментами и лошадьми: царю-строителю не хватало специалистов-плотников. Но еще больше того чувствовалась нужда в каменщиках. Столица должна была быть каменною, а каменщиков не хватало. Каменщиков вообще тогда было мало в деревянной, бедной каменным строением России. И вот, последовал тогда (в 1714 г.) знаменитый грозный указ о воспрещении в государстве «всякого каменного строения, какого бы имени ни было, под разорением всего имения и ссылкой». Повелено было прекратить стройку каменных зданий во всей стране. Недостроенные здания, например церкви, так и остались недостроенными ради новой столицы!
Этот указ был издан на неопределенный срок, и только в 1721 г. было разрешено достроить одни лишь церковные здания, да и то каждый раз по особым освидетельствованиям губернаторов и воевод.
«Рабочая повинность» была обращена на народ при соблюдении следующих оснований: каждого рабочего брали с 35 дворов (позднее с 11 дворов), причем с остальных 34 (или 10) дворов взыскивалось по 2 алтына.
С 1712 по 1716 г. было выслано на работы в Санкт-Петербург ни много ни мало до 150 000 человек и собрано алтынами более миллиона рублей!
Рабочие нередко бегали с работы, и поэтому партии рабочих обязывались круговою порукой за этих «утеклецов». Бегство из Петербурга, впрочем, было явлением, свойственным вовсе не одним лишь рабочим крестьянам. Как увидим ниже, утекали из новой столицы и «люди нарочитые», служилые дворяне, помещики, ремесленники.
Петр Великий не делал никакого различия между черным народом и дворянами в смысле прикрепощения их к Петербургу. Для него все были равны в этом отношении, и еще в 1713 г. он повелел, чтобы все причисленные к царскому двору, а также и другие чины, за которыми числилось не менее 30 душ крестьян, строились и жили в Петербурге безотлучно. Наряду с придворными он переселял сюда целыми слободами ремесленников, торговцев, солдат.
В 1712 г. велено было «недорослей всех городских жителей и фамилий, и знатных и низких чинов, которые для наук в школах и в службу ни к каким делам не определены, выслать в Петербург на житье бессрочно».
В 1714 г. было приказано выслать на водворение в Петербург 300 человек купцов из Москвы «с женами и детьми бессрочно». Но вскоре Петр убедился, что от этих вынужденных петербуржцев пользы мало, и поэтому с 1719 г. начались некоторые послабления: тех купцов, которые еще не были препровождены в Петербург, было повелено оставить на месте. Тем из приехавших, которые не успели обзавестись на новом месте домами и делом, разрешено было вернуться на прежнее место жительства. Наконец, последовало разрешение богатым помещикам выезжать из Петербурга временно в свои имения, но не более как на 5 месяцев.
Одним словом, жизнь в Петербурге была тогда настоящею государственной службой со всеми ее атрибутами, вплоть до отпусков. Известная тенденция Петра — всех и каждого пристроить на служение государству, — сказалась здесь с удивительной яркостью! Первый труженик своего народа и первый слуга своего отечества, Петр невольно требовал того же и от других и в особенности строго проводил эти требования в деле создания нового государственного и национального центра.
По смерти Петра Петербург сразу распустился: туго натянутая струна вдруг ослабела, и началось нечто вроде повального бегства из Петербурга. Многие помещики бросали свои дома неотделанными и уезжали в деревню. Ремесленники и купцы следовали их примеру. В особенности Петербург оскудел населением во время недолгого царствования Петра II, когда даже двор переехал в Москву. Но этот кризис продолжался только до воцарения Анны Иоанновны и был явлением скорее болезненным, чем нормальным. При Анне Иоанновне повторились строгие репрессии для заселения столицы: зажиточных людей обязывали строиться в Петербурге под страхом отобрания в казну всего их недвижимого имения. Опять появились указы о высылке недорослей, о возвращении разбежавшихся ремесленников и пр. То же самое повторялось и в следующее царствование, т.е. при императрице Елизавете Петровне: все еще приходилось загонять людей в Петербург силою!

Основание Петербурга. По рисунку В.А. Табурина, 1903
Основание Петербурга. По рисунку В.А. Табурина, 1903

В наше время [начало ХХ в.] существует «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», статья 63, карающая «самовольное возвращение в места, из коих виновные высланы», и применяемая, главным образом, к тем лицам, которых удаляют из столицы и ссылают в места не столь отдаленные. Во времена Елизаветы Петровны существовало законоположение совершенно обратного характера: каралось не возвращение в столицу, а отлучка из столицы, и употреблялась ссылка на поселение в Санкт-Петербург!
Это не шутка, а действительно так: указ 14 ноября 1744 г. буквально гласит следующее: «Не помнящих родства, а также называющих себя поляками и незаконнорожденных, являющихся в казачьи городки, ссылать в Петербург на поселение». Этот указ и другие подобные ему распоряжения не оставляют никаких сомнений относительно существования этой, более чем оригинальной, ссылки.
Настоящее, добровольное заселение нашей столицы началось только при Екатерине II. Эта государыня применила мудрую меру привлечения пришлых людей в столицу разными льготами (особенно для торговцев и промышленников). В сущности, она следовала по стопам Петра Великого, который охотно давал всевозможные земельные и иные льготы своим переселенцам. Но при Петре Петербург был еще слишком мало популярен для русского народа, он только-только возникал; жить в нем было трудно. А при Екатерине это был уже большой, комфортабельно устроенный и привлекательный город; к нему уже успели в России приглядеться; и поэтому мероприятия Екатерины II оказались подготовленными, поставленными на хорошую почву и сразу возымели успех. В ее царствование население Петербурга увеличилось до необычайных по тому времени размеров, поднявшись с 60 до 200 тысяч!
С тех пор начался уже нормальный, естественный рост нашей столицы, и в наше время не только не ссылают на жительство в Петербург, но, наоборот, высылают из него целыми партиями всевозможных золоторотцев — «Спиридонов-Поворотов». Прежде им была бы в Петербурге лафа, ну а нынче уже не те времена!
Центр вытягивается вверх, уплотняется; дома сжимают друг друга своими каменными боками, а по окраинам располагаются во все стороны новые и новые постройки, цены на места для последней страшно поднялись, и становится смешно подумать, что когда-то в Петербург, для его заселения, ссылали воров и даром раздавали земельные участки: только стройся.

НИВА», № 19/1903

О легенде, связанной с основанием Северной столицы, читайте в следующем номере