Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «География»Содержание №4/2004

Образная карта России. Прикамье


6. КАМЕНЬ

На чем, кроме леса*, основано промышленное развитие Прикамья?

Шестой аналитический срез

Горно-химическая промышленность.
Цветная металлургия.
Черная металлургия. Машиностроение.
Цементная промышленность

Две оси в Прикамье: жидкая — магистральная, но расплывчатая Камская (раздел 1), и каменная — плотно сбитая Уральская (раздел 4). Во взаимопроникновении и взаимном дополнении этих двух осей и двух начал формировалась прикамская промышленность.
Использование недр края началось с добычи жидкости ради камня: в XV в. в Соликамске начали добывать подземные рассолы (старинный соляной колодезь) и вываривать из них кристаллическую соль (NaCl). Соль, валюта того времени, помогла становлению Верхнекамского края, позволила русским прочно утвердиться здесь (и как знак преуспеяния в Усолье, экономической столице солепромышленников Строгановых, поднимается грандиозное по тем временам и тем местам сооружение — шестиярусная соборная колокольня). Соль поддержала дальнейшее освоение востока и севера, потому что давала возможность консервирования продуктов впрок, то есть повышала устойчивость жизненных систем на Печоре и в Сибири (ладья Верх-Язьвы везет соликамскую соль к уральским перевалам Красновишерска и Горнозаводска, к Тиманскому кряжу, начинающемуся Полюдовым Камнем, который украшает линию горизонта на советском гербе Чердыни).

О соли старик постоянно говорил: «Ах, кабы соль была — не житье, а рай». Теперь рыбу ловил только для себя, а остальную сушил, — какая цена такой сушеной рыбе? А будь соль, тогда бы он рыбу солил, как печорские промышленники, и получал бы за нее вдвое больше, чем теперь.

(Д.Н. Мамин-Сибиряк. Зимовье на Студеной)

В XVIII в., когда Россия, расширяя свои границы на юг, открыла там для себя намного более дешевую соль, трудоемкая добыча и лесоемкая выварка (не одна, ох, далеко не только одна гайнская елка сгорела в соляных варницах) в Соликамске пришла в упадок**. Но жидкая Кама не зря течет по предгорьям твердого Урала. К Предуральскому краевому прогибу Восточно-Европейской платформы приурочен гигантский соленосный бассейн — Верхнекамский, и рассолы хлорида натрия в этом котле — только пенка. В 20-е годы XX в. здесь были открыты другие соли — калийные, сырье для производства калийных удобрений. Начался новый всплеск в промышленном освоении Верхнекамья. Возник город Березники, который своим гербом — три кристалла сильвина (KCl)*** — раскрывает причину своего рождения и причину формирования Соликамско-Березниковского промышленного узла. Комбинаты «Уралкалий» (в Березниках) и «Сильвинит» (в Соликамске) ведут добычу калийных солей и выпуск калийных удобрений (почти 100% российского производства, около 1/6 мирового). Рядом сформировался куст других химических предприятий. В годы войны из калийно-магниевых солей (карналлит KMgCl3·6H2O) начали извлечение магния; так возникла цветная металлургия: Соликамский магниевый завод и титано-магниевая «Ависма» в Березниках. Калийная промышленность дает наиболее значительные валютные поступления в регионе, делает Пермскую область донором федерального бюджета. А начиналось все, еще раз напомним это детям, с соляного колодца XV в. Емкий символ тектоники, геологии, истории, этнографии и экономики Приуралья!
Совсем другая группа производств начала формироваться в петровское время в связи с горнозаводским освоением рудного Урала, по принуждению. Коронованные ящерки (Медных гор хозяйки) на гербах Полевского и Ревды — прямые указания на то, что люди пришли здесь в непосредственное соприкосновение с хтоническими силами Урала: начали добывать камни и разжижать их — плавить для получения металлов.

Нашу-то Полевую, сказывают, казна ставила. Никаких еще заводов тогда в здешних местах не было. С боем шли. Ну, казна, известно. Солдат послали. Деревню-то Горный Щит нарочно построили, чтоб дорога без опаски была. На Гумешках, видишь, в ту пору видимое богатство поверху лежало, — к нему и подбирались. Добрались, конечно. Народу нагнали, завод установили, немцев каких-то навезли.

(Павел Бажов. Две ящерки)

О старейших металлургических заводах говорит герб Полевского: знак Венеры (алхимический символ меди) — клеймо Полевского медеплавильного завода (1724), Полярная звезда — клеймо Северского железоделательного завода (1734). Молоты Ревды указывают на давнее железоделательное производство. Заводы строились и как государственные (знаки для полевских клейм выбирал государственный деятель и отчасти географ В.Н. Татищев)****, и как феодальные частновладельческие (демидовское клеймо «Старый соболь» обыграно на гербах Ревды и Первоуральска, начинавшихся как демидовские заводы).

А сам уж давно облюбовал, где теперь Ревда-завод стоит. Тут на Волчихе да и по другим горам и руду обыскал.

(Павел Бажов. Демидовские кафтаны)

С демидовских времен пункты эти сменили свою специализацию. Ревда, чье название с финских языков переводится как железо***** (и на проекте нового герба которой, с. 25, — символ Марса, знак железа, Fe), стала центром медной промышленности: Среднеуральский медеплавильный завод, построенный в 1940 г. (слиток на гербе — красный, Cu). Первоуральск (Васильево-Шайтанский завод) стал центром производства труб: в 30-е годы возведен гигантский Новотрубный завод (разрез трубы и огонь металлургического процесса).
Лысьвенский металлургический завод производит не чугун и железо, как при своих основателях из рода Строгановых или как при их наследниках — Шуваловых. А выпускает сложные специальные стали, стальные изделия, эмалированную посуду. В войну Лысьва обеспечивала армию касками. И, конечно, красноармейская каска могла бы стать лучшим гербом тылового металлургического города, чем не лишенное чертовщины старое клеймо упырей-владельцев — единорог с родового герба графов Шуваловых.

Воспитание гражданского достоинства

(методическое замечание)

Реанимация на гербах наших городов эмблематических фигур бывших хозяев — знак умственного оскудения общества (или, будем надеяться, временного помрачения сознания). Наши прадеды представить не могли себе такой пошлости, как мы не можем, например, представить, чтобы наши потомки изобразили, например, на гербе Тольятти профиль Березовского или какого-нибудь криминального авторитета с сиянием вокруг головы, а на гербе Сибири — Ходорковского во весь рост. Прочитайте детям рассказы Бажова, например «Демидовские кафтаны», чтобы они поняли, какова была эта, превозносимая ныне, династия. Как удивительно похожи были их повадки на гадкие повадки уголовников.
Господскими гербами пристало гордиться лишь ливрейным лакеям, ездившим на запятках карет.

Герб Лысьвы советского времени — металлургический ковш (с. 21), прославлявший труд, а не «держателя контрольного пакета», хотя и был куда менее затейливым (прямо скажем, штампованным: такой же литейный ковш был в советское время и на гербе Горнозаводска******, и на многих других), все-таки много правильнее и достойнее. Впрочем, на заводском Урале, где деформированная земная поверхность деформировала условия жизни и хозяйствования русского равнинного человека, деформированы и представления о морали. Ящерично-рогатая нечисть буквально роится в юго-восточному углу образной карты. И человеку трудно среди них сохранить себя. В Горнозаводске то ли человек находит алмаз (а в этих местах в 1829 г. был найден первый российский алмаз) в недрах, то ли недра человека находят. Подземелье засасывает его, как бажовских персонажей — ловцов блазнящего горного счастья. (Силуэт цветка, по которому ползет пресмыкающееся Полевского, — тот самый каменный цветок, о котором бессчастный Данила-мастер мечтал на Гумешевском руднике******* и который Павел Бажов потом положил в свою шкатулку из Cu2(OH)2[CO3].) И действительно, уральское кладоискательство — а у Горнозаводска, в поселке Промысла' все еще пытают счастье старатели — человека не возвышает:

— Вы слышали о Пислегине, который якобы нашел камень в 14 карат?
— Егор Пислегин был моим ближайшим соседом. Точно знаю, что он нашел такой алмаз. Ездил продавать его в Свердловск. Но там алмаз никто не купил. Пришлось по дешевке отдать геологу. Не разбогател старик Пислегин. Умер 15 лет назад в нищете. Ни дома, ни родственников его не осталось...
— Официально добыча прекращена, но я слышал, что местные жители находят золото и алмазы.
— Разве об этом расскажет тот, кто найдет алмаз? — лукаво улыбается Алип Бориевич. Показалось: словно отблеск алмазной грани сверкнул в маленьких хитрых глазах председателя сельсовета. Уклончивый ответ только подтверждает, что алмазы в поселке есть.

(Юрий Софонов, 2003 г.)

 

Промышленная разработка алмазов ведется на севере Камского Приуралья («Уралалмаз»********) — в районе Красновишерска (три кристалла на гербе, кубическая модификация самородного С).
Металлургическим заводам, с XVIII в. осевшим в верховьях Чусовой, было в горах не совсем по себе. Древесная металлургия скоро выжгла леса вокруг. Издалека приходилось везти хлеб. На водоразделе маловато было воды. Но главное — равнинному, хлебопашескому русскому человеку было плохо в горной тайге, загнать сюда можно было только неволей.
Поэтому вскоре с Урала на запад стали вывозить не только готовое железо, а чугун или даже сырую руду, с тем, чтобы в более хлебных, более лесных и менее напряженных, более человечных условиях ставить передельные и литейные заводы. Ставить по Каме (где в людское сознание не лезут рогатые и перепончатые уроды). Везли же — по горной Чусовой (от пристани при устье Ревды, обозначенной на гербе) с ее смертоносными бойцами (c. 6): видно, как небеспечно идет по Чусовой струг.

А еще про это посказулька сложена. Наши старики сказывали. Они, вишь, ране-то, как чугунки не было, медь, железо на Чусовую-реку возили.

(Павел Бажов. Демидовские кафтаны)

Следы металлургических заводов, родившихся на пути с сырьевого Урала в потребляющую Европу, мы видим на гербах Добрянки (чугунная часовня, отлитая мастерами завода) и Камбарки (чугунная решетка). Следы — потому что металлургии там уже нет. Добрянский завод (как и аналогичный Чёрмозский) утонул в Камском водохранилище, Камбарский стал машиностроительным, производящим железнодорожную технику.
В сущности Урал с XVIII в. вывозил не просто металл и сырье, он «экспортировал» в Прикамье металлопромышленность. Мягкая Кама потянула к себе уральскую жесткость*********.
На гербе поселка Суксун, возникшего тоже как демидовский завод (медный), ныне — комбинация из оптических линз. Металлургическое производство у истощающегося Урала закрылось, и в старые корпуса в войну въехала эвакуированная из Витебска очковая фабрика, выросшая здесь в оптико-механический завод. Другой вариант суксунского герба — самовар (с. 21). Это продукция работающего здесь самоварного завода — исторического порождения и пространственного продолжения «Сu-горы».
Между двумя углеродными гербами (алмазами Горнозаводска и Красновишерска) есть еще два углеродных — Губаха и Кизел. На них — символика угледобычи (С, но уже не самородный). Теперь вернее сказать — бывшей угледобычи. Последняя шахта в Кизеловском бассейне была закрыта в 2000 г. С сокращением добычи каменного угля в Прикамье одновременно росла добыча жидкого энергоносителя — нефти. Пермская земля — все-таки не каменный Урал, она опять возвращается к полезным ископаемым, приуроченным к предгорному прогибу. Нефтяные вышки и другие энергетические символы вы поможете школьникам найти и прокомментировать с помощью карты «Тепло» на с. 32.


* См. раздел «Ниши», с. 19.
** В последние годы на «Уралкалии» и «Сильвините» возобновили производство пищевой поваренной соли (йодированной).
*** Минерал этот, говоря языком геологов, кристаллизуется в кубические сингонии, поэтому и изображены кубики.
**** В середине XVIII в. Полевской был продан соликамскому купцу Турчанинову.
***** Вспомним и горнорудную Ревду мурманского листа карты (№ 40/2003).
****** В знак того, что в районе существовали старые металлургические заводы. Один, небольшой, в Пашии, сохранился до нашего времени. Сам же Горнозаводск — новый город, возникший при строительстве цементного завода в 40—50-е годы (поиздержался Урал: уже не за рудами, а за банальными стройматериалами идет сюда человек).
******* Гумешевский рудник (залежи окисленной меди) был выработан и закрыт в 1871 г. В 1959 г. разработка была возобновлена на новом технологическом уровне. В 1994 г. было решено ликвидировать знаменитые Гумешки. Ныне горные выработки затоплены.
******** В 2003 г. прииск «Уралалмаз» намеревались передать под контроль израильского диамантера Льва Леваева.
********* На гербах советского времени — указания еще на два завода, возникших по тому же принципу: доработки уральского полуфабриката по пути следования к районам конечного потребления. В Нытве — прокатный стан (Нытвенский металлургический завод — ныне крупнейший в России производитель столовых и кухонных приборов из нержавейки, прокатчик биметаллических листов), в Очёре — шестерня и трубоукладчик (на базе старинного железоделательного вырос Очёрский машиностроительный завод — еще недавно производитель техники для строительства магистральных трубопроводов, а ныне изготовитель элементов нефтепромыслового оборудования). Когда в XIX в. реку Чусовую заменила Горнозаводская железная дорога, прошедшая вдоль долины реки от Перми до Чусового, а потом на Кушву и Нижний Тагил, в месте расставания дороги с рекой возник существующий поныне Чусовской металлургический завод (на гербе его признаков нет, но породившее его транзитное транспортно-географическое положение выражено ясно). И сама прикамская столица Пермь возникла у поселков металлургических же заводов — Егошинского, или Ягошинского (вспомним финскую старушку: сноска на с. 9), ныне не существующего, и Мотовилихинского, ставшего крупным производителем военной, артиллерийской техники. Вообще же машиностроение (оборонное, авиационное и др.), форсированно развивавшееся в Прикамье, особенно в самой Перми в советские годы, почти не нашло отражения на гербах. Оно еще не успело срастись с образом места, как «демократические реформы» подкосили отрасль.