Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «География»Содержание №15/2004

Образная карта России. Саратовское Поволжье


1. ХЛЕБ

Какой вид деятельности сформировал этот район

Первый аналитический срез образной карты

Специализация территории. Сельское хозяйство. Зерновое производство. Масличные культуры. Животноводство. Садоводство

На предыдущих листах образной карты мы не видели еще столько хлеба. Бесхлебны Кольский полуостров (робкие колоски Кировска символизируют там фосфорные удобрения; № 40/2003) и Обский Cевер. Образ зернового довольства никак не рождается из торфяников и песков Мещеры (лишь ВДНХ на западе демонстрирует привозной колос, лишь рязанский князь на юге дразнит мещеряков из-за Оки черноземным снопиком; № 8/2004). В Прикамье хлеб колосится, но разрозненные колоски лишь на гербе южного Кунгура превращаются в символ полнейшего хлебного довольства — рог изобилия (и то, колосьями рог был наполнен лишь на старинном гербе; на нынешнем же варианте в него напихали какого-то абстрактного вишенья; № 4/2004). Даже на черноземном листе щиты курских и белгородских гербов не прогибаются от тяжести снопов: там больше затрат, чем выпуска, больше символов тяжелейшего труда хлебопашца (борона Фатежа, серп Щигров, соха Старого Оскола, плуг Хотмыжска), чем его плодов (лишь на самом-самом юге, у украинской границы является полновесный сноп Ровеньского района; № 4/2004).
На саратовском листе прямо в центре, привлекая внимание, стоит высокий, пышный, аппетитный пшеничный каравай (Федоровский район). Стоит не просто так, а как персонаж, как герой театрализованного, почти сакрального действа — поднесения дорогому гостю, собравшемуся познакомиться с Саратовским Поволжьем, хлеба-соли, символов жизни, на праздничном узорном полотенце. На большинстве саратовских гербов хлеб подан читателю (именно читателю — ведь образную карту, как и любую другую, читают) не просто как будничная белковая пища, а как подлинная радость, гордость и упование. В Духовницком районе хлебный колос несом горлицей, символизирующей не много не мало Святой Дух (Хлеб наш насущный даждь нам днесь). В Балакове сноп (каким же наливным должен быть колос, чтобы сноп так расширялся кверху!) помещен между солнцем и ладьей. О конкретно-балаковском значении этих символов мы будем говорить позже («Дол», с. 18; «Пламя», с. 29), а пока отметим, что солнце и ладья в общем смысле — символы загробных царств, внеземного бытия, начала и конца жизни. Такой контекст придает великолепному снопу особый вкус — вкус (смысл) полнокровной земной жизни от первого крика до последнего вздоха.

После Петрова дня страда начинается...Страда — это боевой клич нашего города. Назрело самое главное, подготовлявшееся с весны, с первой засеянной мужицкой полоски. Хлебом жили и волновались с начала посевов.
— Удался ли посев? Какие всходы? Не ударил бы мороз.
— Колоситься, колоситься начал, — звучало по городу.
Вечерами по небу начнутся зарницы далеких молний: «Наливает хлебушко!» — несется радостный гул. Пройдет под налив ровный дождик — сияют люди — подумаешь, посевщики тоже, а ведь у них своего-то хлеба и на аршине не посеяно.
Это было затаенное сожительство с ростом колоса. В зависимости от процесса там, на полях степей заволжских, город оживлялся, либо затихал.
Помню с раннего детства на себе гнетущую тоску от засухи, помехи, суховея, саранчи, тучами закрывшей солнце, и помню клич: «наливает хлебушко» — и, как жаворонок, взовьется, бывало, сердце.
Страда началась, — означало, что свершились все ожидания, колос за себя постоял.

(Кузьма Петров-Водкин. Хлыновск*)

Перевязанные праздничной кумачовой лентой снопы Пугачевского района (герб сделан по мотивам старого герба города Николаевска, с 1918 г. ставшего Пугачевом) жизнеутвержающе оптимистичны и воскрешают в памяти умильную картину первого действия оперы «Евгений Онегин», где патриархальные крестьяне с песнями подносят Лариным разукрашенный, словно невеста перед бракосочетанием, первый сжатый сноп нового урожая. Колосья Ершовского района сплетены в венок — торжественный венец.
Почти 2/3 территории Саратовской области — пашня. В тех же районах, гербы которых украшены снопами, колосьями, мельницей, караваем, плугом, доля пахотных земель еще выше. И пшеница здесь — безраздельная царица полей.

Степь, прилегающая к Баронску [нынешний Маркс], покрыта таким тяжелым золотом пшеницы, какое есть только в Канаде. Она завалена коронами подсолнухов и масляными глыбами чернозема. Из Петербурга, вылизанного гранитным огнем, мы перенеслись в русскую и этим еще более необыкновенную Калифорнию. Фунт хлеба стоил в нашей Калифорнии шестьдесят копеек, а не десять рублей, как на севере. Мы накинулись на булку с ожесточением, которого теперь нельзя передать; в паутинную мякоть вонзались собачьи отточившиеся зубы. Недели две после приезда нас томил хмель блаженного несварения желудка. Кровь, потекшая по жилам, имела — так мне казалось — вкус и цвет малинового варенья.

(Исаак Бабель. Иван-да-Марья)

Главное предназначение этой земли — зерновое хозяйство. Основополагающее занятие людей — выращивание, обработка (мельница Питерки), хранение, вывоз зерна и откорм зерном скота (бык Энгельсского района), а также обслуживание людей и поселений, занимающихся зерном, техническая помощь зерновому хозяйству, административное и финансовое регулирование жизни зернового района.

Город Покровск [нынешний Энгельс] раньше был слободой. Слобода Покровская. Слобода была богатая. На всю Россию торговала хлебом. На берегу Волги стояли громадные, пятиэтажные деревянные, с теремками, амбары. Миллионы пудов зерна хранились в этом амбарном городке. Тучи голубей закрывали солнце. Зерно грузили на баржи. Маленькие буксирные пароходы выводили громадные баржи из бухты, как выводит мальчик-поводырь слепца.

(Лев Кассиль. Кондуит и Швамбрания)

Все значительные города возникли как центры торговли зерном — узлы, куда стягивался урожай для дальнейшей продажи его в малохлебные районы или на экспорт. Лишь сам Саратов развивался не только как зерноторговец, но и как суперцентр, поставленный над зерноторговыми центриками целого края.

Главная торговля Хлыновска была хлебная...
Сотнями людей двигалось зерновое богатство, реками, каналами, озерами, океанами до отдаленнейших голодающих чужеземцев.

— так определяет Петров-Водкин смысл существования городских поселений саратовской Волги в главе «Зерно, ушедшее с полей» своего «Хлыновска». А после рассказывает об экзистенциальном случае, когда сама жизнь города была поставлена под угрозу из-за решения крестьян не продавать свой хлеб хлыновским (на самом деле — хвалынским) купцам. Случилось это из-за коммерческой ошибки одного из скупщиков, вышло несогласие в цене:

Два дня бурлил Хлыновск.
Постоялые дворы и площади заполнялись возами.
Дело решил третий заинтересованный — он же и производитель первой ценности.
На нижнем базаре взобрался на воз заросший бородой, как обезьяна, крохотный мужичонко и крикнул речь:
— Мужики, хрестьяне, айда в Балаково...
Простой и такой естественный выход, как искрой, поджег толпы хлебопашцев:
— Айда в Балаково... Айда в Духовницкое... Запрягайся, мужики, айда...
Заскрипели мерзлые гужи об оглобли; занукались лошаденки; завизжали полозья, и потянулся головной обоз через Волгу и вдоль Волги — к Балакову.
От последнего решения содрогнулся весь город... Окровянилось бы зерновое дело. Это означало безработицу в городе, голод ребятишек и крах хлебной кампании для местных воротил...
Через какие-нибудь полчаса верховые и легкие сани помчались за отбывающим зерном.
Скупщики сдались и разверстали между собой ошибку... И замелькали снова черного железа пудовки по лестницам амбаров.

Доля территории, изображенной на этом листе образной карты, в общей площади России — менее полпроцента, в населении — чуть больше полутора процентов. В сборе же зерна — более 3%, в посевных площадях под зерновыми культурами — около 4%. Саратовская область входит в первую десятку производителей зерна в России (в 2002 г. — 7-е место), хотя условия для выращивания зерна здесь далеко
не самые лучшие в стране. Слишком сухо, и урожайность невысока, — как правило, не выше 80% от среднероссийского уровня: в 2002 г. 16 ц/га при средней по стране 20 ц/га. А в годы, наиболее больно поражаемые суховеями и «реформами», урожайность падала до бедственных 5—6 ц/га. Особенно страдают от засух южные районы. Но и здесь, на поднятых целинных землях (серебряный плуг), удавалось получать хорошие сборы пшениц весьма высокого качества.

В июле 1878 года при жаре 30—40° Новоузенские степи, особенно их южные части, представлялись мне совершенно нагими. Я решительно не хотел допускать, чтобы здесь белотурка** могла давать в хороший год прекрасный урожай, а между тем это факт. Такова даровитость молодых девственных почв.

(В.В. Докучаев)

Новоузенск, заволжская столица,
Край хлеборобов, преданных земле,
Ты славишься отборнейшей пшеницей,
Что представлять не стыдно и в Кремле,

— поет в «Гимне Новоузенску» местная сочинительница Г.Ю. Кочегарова.

Пашня продвинулась даже южнее. Даже не на Узенях, а в бассейне Еруслана, на Торгуне, русские люди утвердили жизнь хлебом:

А весной в девственной степи пролегли первые борозды пахучей рыхлой пашни. Старики с мешками через плечо под затаенные взгляды загоревшихся надеждой женских глаз повели первый сев. Словно обрадовалась земля, что ее обласкали жадные до труда руки хлеборобов, дала им больше ста пудов с каждой десятины [примерно 15 ц/га].
— Жизнь! — воспрянули духом новоселы.

(Георгий Килочек. Савинка на Торгуне)

Несмотря на относительно невысокую урожайность общий урожай на обширных площадях получается большой, и на одного жителя берегов саратовской Волги хлеба приходится существенно больше, чем на обитателя более урожайных, но гуще заселенных соседних территорий. Саратовская область — пример эффективного земледелия при сравнительно невысокой его интенсивности. Самоцель ведь не урожайность, а урожай***, баснословная масса зерна, неимоверная концентрация земной силы.

Весело было в городе в зерновой разгар...
На торгу шло большое дело.
Скупщик совал руку в глубину воза и на весу определял сорт и качество зерна. Оно янтарными бусами сверкнет на морозном солнце и сольется с руки обратно в гущу янтарей.
Объявлялась цена. Мужик получал ярлык с номером амбара. Воз трогался по адресу и становился в очередь по приемке...
Амбар, казалось, раздувался своей утробой — вот затрещат скрепы кругляшей бревен. Янтарное зерно заполняло доверху закрома амбара. Здесь оно будет ждать дальнейшего движения.
Опасный для жизни омут представляет собой приведенное в неестественное скопление зерно.
Умная крыса, чтоб поживиться им, точит дерево закрома снизу, зная опасность засоса.
Требуется большая осторожность от проходящего по перекладам верхнего яруса над хлебным колодцем. Сорвавшемуся в него нет возможности из него выбраться. Никакое движение не способствует хотя бы остановке на одном уровне, наоборот, чем резче жестикуляция, тем быстрее засасывает жертву ко дну.
Говорят, упавшему в зерно надо окаменеть, чтобы ни один мускул его не шевельнулся — это замедляет расщепление зерна и дает возможность близко случившимся товарищам помочь утопающему доской, шестом или веревкой.
Отец рассказывал мне о такой смерти, случившейся с его молодым приятелем...
— Видно, умереть по-всячески можно, — закончил отец о смерти друга. — А все-таки, сдается мне, сам человек виновен: в неправильное положение природу ставит, скоп большой допускает всякой земной силе, — ну, она его и хлопает... По мне быть, она ой как еще хлопнет нашего брата — земного человека...

(Кузьма Петров-Водкин. Хлыновск)

Только на севере и на западе, где не так жарко и сухо, в посевах значительное место получает подсолнечник (лепестки полутарелки подсолнуха на самодельном гербе Пестравского района Самарской области). Семечки — неотъемлемый атрибут здешнего быта. Помните иронично-поэтическое описание семян масличной культуры в знаменитой детской книжке, написанной уроженцем города Энгельса (тогда — Покровской слободы):

Вечерами на Брехаловке происходило гуляние... Девчата с хуторов двигались посередине. Они плыли медленно, колыхаясь. Так плывут арбузные корки у волжских пристаней. Сплошной треск разгрызаемых калёных семечек стелился над толпой. Вся Брешка была черна от шелухи подсолнухов. Семечки назывались у нас «покровский разговор».

(Лев Кассиль. Кондуит и Швамбрания)

Только на западе, где повлажнее и где из-за пересеченного рельефа есть много земель, не удобных для сплошной распашки, велики площади садов (яблоки на гербе Хвалынска советского времени и яблоневая ветвь с плодами в Саратовском районе).

Наши яблоки — это не какая-нибудь антоновка тамбовская, ту хоть кирпичом колоти, хуже не будет, — наш фрукт нежный: анис, например, бархатный, ему уход да уход требуется...
В сады к поспеву яблочному слетаются съемщики и сверху и снизу. Рыщут садами, что коршун метнет такой из них глазом на яблоньку — и сразу: шестьдесят пудов, а эта яблонька словно мать обвесилась урожайностью, сучки на ней трещат от умиления... Коршуну хоть бы что, он уже дальше прикидывает пуды, сбивает цены…
Откуда-то появляются воза, горы лубочных коробов, город запрудится ими. В голове не прикинешь, сколько же лесов ободрали на эти короба. Короба разместятся по садам, а потом и днями и ночами потянутся обратно через город на пристани.
В садах песни молодежи, снимающей яблоки, корзинами несущей их к шалашам-навесам и сортами складывающей их в кучи и горы.
Столичные сорта берутся прямо с дерева и тут же, переложенные соломой, а некоторые — папиросной бумагой, укладываются в короба.
В это время все запахи стираются одним: идите в горы, поезжайте на остров, — всюду не покидает вас аромат сотен тысяч пудов перевозимых, переносимых, укрывших обе наши базарные площади, яблок. Люди не садовых мест не знают этого запаха в такой мере, потому что яблоко, хоть на час попавшее в подвал или погреб, теряет этот девственный запах, равно и вкус, и плотность, свойственные фрукту, не расставшемуся с воздухом. На этом ведь и основаны местные курсы лечения фруктами, хранящими в себе полностью запасы солнца и воздуха данной страны.
Яблочный запах загуляет по всей Волге до низов и верховий. Он проникает в клетушки вагонов, борется там с гарью угля и нефти.
Закопченный, облитый потом машинист высунется по пояс из своей кочегарки и распустит ноздри.
— Эх, Ванюша, хорошо как яблоками пахнет, — скажет парнишке-помощнику, протирающему колеса, и тот черномазый нос повернет к товарным вагонам и задышит.
Вот так Хлыновск! Вот так анис бархатный!
Август — это во всех ртах яблоки. Коровы, свиньи и птица домашняя жуют и клюют яблоки.
Волгой плывут они, пестрят и блестят зеленцой и красным.

(Кузьма Петров-Водкин. Хлыновск)

Только на крайнем юго-востоке, где уже и для злаков становится слишком сухо, где придвигается казахская полупустыня, хлебопашество начинает уступать место мясошерстному овцеводству (овца Александрово-Гайского района), здесь сохраняются нетронутые плугом степные и полупустынные пастбища.

— Роман! Ще це таке? — удивленно спросил Афанасий Загниборода, показывая на лесочек, большой дом и еще какое-то причудливое строение...
Только позже офицер-пограничник рассказал, что дом, а рядом мусульманская мечеть и сад с двумя чигирями — это летняя резиденция того же самого хана-князя Кубаша, тысячи десятин которого простираются по левую сторону Торгуна****. Сюда он приезжает из Петербурга с семьей главным образом на мусульманские праздники погулять, потешиться, посмотреть на десятки гуртов своего скота.
— Кстати, через неделю, — добавил офицер, — сюда будут собираться из самых далеких и разных аулов гости — кунаки киргизы*****, будут большие пиршества, здесь же будет и сам хан, можете быть его гостями, там уже установили две дюжины огромных котлов для варки бешбармака.
— А ще це таке? — спросил Андрей Живолуп.
— А вон видите, в стороне от сада пасется небольшой гурт овец и рогатого скота...
— Ну? — нетерпеливо переспросил Федор Ященко.
— Так вот, — продолжал офицер,— весь этот гурт по мере надобности порежут на бешбармак. Бешбармак — это вареное мясо большими кусками, а затем измельченное и смешанное с тонкими вареными коржиками и пересыпанное непроваренным луком.
— Цыбулей по-нашему, — вставил Андрей Скрыпник.
— Еда эта очень вкусная, пальчики оближешь.
— О це дило, Фадей Максимович! Готовь свою вылку-ложку, а то и ополыник, — шутил Роман над Водолажским, — ей-богу пидымо, колы поклычуть.
— Ан нет, так не выйдет. Бешбармак у них едят из общего таза или больших деревянных чашей и только пятерней рук, поэтому он и называется бешбармак, что в переводе на русский — «пятью пальцами».
— Та ще воны показылысь, руками... А як у нашего Исидора Ивановича Полусмака руки що грабли, як два раза зачепы, так и пив казана не буде... — высказал Роман.
— Хватит, всем хватит и по завязку, а мало будет, подгонят еще гурт, хан богатый.
На исходе дня, в канун пиршества, киргиз переплыл Торгун на маленькой рыжей лошади и сообщил, что хан будет в большой обиде, если русские завтра не придут на открытие курмана.
С утра у ханского дома выстроился целый конный эскадрон, а рядом верблюжий отряд джигитов-наездников и сразу же начались конные, а потом верблюжьи скачки, представлявшие для новоселов большой интерес…
[Один из русских (украинец) гостей отличается в состязании и обращает на себя внимание хана.]
— Молодец, ловкий! Вот если ты еще переплывешь Торгун с тремя баранами и повеселишь этим моих гостей, сейчас же велю подарить тебе самых лучших баранов. Сумеешь?
— Побый менэ Бог, переплыву! Тико ежли можно, подаруйте ярочек для приплоду...
Самый крупный баран и две овцы были тут же доставлены на берег Торгуна, и вся толпа гостей во главе с ханом хлынула к реке посмотреть на диво.

(Георгий Килочек. Савинка на Торгуне)

Экзотика [Новоузенского] района проявляется в том, что скот содержится, помимо сел, на хуторах (кошарах). Эти кошары обычно называют по имени своего первого владельца, которого давно уже нет в живых (кошара Селева, кошара Сверчкова и т. д.).

(Т.Г. Нефедова. Хозяйства населения и «подсобные колхозы».
На примере Саратовской области//
География, № 43/2001).

Земля, страдающая от сухости, но все же дающая Волге ее последние притоки. Земля небогатая, но кормящая себя и кормящая страну. Земля, откуда в критические для Родины годы идут жизнеутверждающие телеграммы:

— Москва. Кремль. Ленину.
В телеграмме мы сообщали об отправке пролетариям Петербурга и Москвы первых маршрутов с пшеницей, двух поездов по двадцать тысяч пудов зерна в каждом.

(Исаак Бабель. Иван-да-Марья)


* В автобиографической повести «Хлыновск» знаменитый художник описывает свой родной город Хвалынск, расположенный на Волге выше Балакова.
** «Белотурка» — преобладавший в старину в Саратовском Заволжье сорт пшеницы. Она давала твердое зерно со стекловидной туго дробимой сердцевиной. Лучшей считалась белотурка Новоузенского уезда (юго-восток листа образной карты). Из этого зерна мололась самая тонкая белая мука высшего качества и самая дорогая.
*** Саратовская область в целом (включая не показанную на этом листе западную часть, относящуюся к бассейну Дона) в 2002 г. при 2,7 млн жителях произвела 3,7 млн т зерна (в лучшие советские годы давала по 5 млн т, в «лучшие демократические» — 1 млн).
**** Торгун — левый приток Еруслана, последнего заметного левого волжского притока. Протекает на крайнем северо-востоке Волгоградской области. В верховьях чиркает по уголочку Саратовской области и казахстанской границе. На листе образной карты — крайний юго-восток.
***** Киргизами в старину называли казахов.