Переживание географической картыСоставитель С.В РОГАЧЕВПеремена образов жизни в пространстве...я — ничей, как вольная птица, перелетная
птица, скажем журавль, журавль — птица болотная,
во мне и в самом деле есть что-то такое от
долговязой болотной птицы, по крайней мере мне
это не раз приходилось слышать, и вот я,
перезимовав в Северной Африке, лечу на Север,
лечу наудачу, недремлющим взором высматривая
внизу такое место, где бы мне захотелось
опуститься, я все время думаю о пище, как птица я
все время занят добыванием пищи, и вот я пролетаю
над всеми пиццами и антипастами — и как их там
еще — Италии, но они меня не манят, итальянцы
слишком уж непоседливы, это не для меня, и я
пересекаю границу и лечу над Австрией, старым
приютом нацистов, и вижу, как там пьют кофе, пьют
эйншпаннер, фиакер, капуцинер, пьют гроссер
браунер, клейнер шварцер, клейнер гольдеиер,
клейнер браунер и как их там еще — столько всяких
разновидностей кофе, но Эрленд ЛУ
Перемена времени в пространстве15 марта. На рассвете, открывая вентилятор вверху купе, Петя нечто услыхал и, подумав немного, с величайшим волнением воскликнул: «Кажется, это грачи кричат». Мы открыли шторку и на деревьях какой-то маленькой станции увидели грачей. Между тем отъехали мы от Москвы всего только 280 верст. Поля же тут были закрыты всем тяжелым слоем зимнего снега, обледенелого сверху при последней большой оттепели и утренниках. К Орлу появились проталинки и грачей было все больше и больше. За Орлом грачей великое множество, и стало понятным, что те, слышанные нами утром через вентилятор грачи были только передовые разведчики. Что же это такое? Ведь дома мы целый месяц ждем весны воды, разуемся при хорошем солнечном таянии, горюем при возвратных морозах, нежданных весенних метелях. Мало-помалу в горе и радости мы так сживаемся с природой, что весна становится как бы плодом наших собственных усилий. Тут же мы заплатили за купе по 140 р. от Москвы до Нальчика и сидим, как в кино: весна делается быстро — в один день вся весна! — и без малейших наших усилий. Михаил ПРИШВИН
Насыщенность пространстваПоздно вечером я прибыл в Унгвар. Здесь начинается равнина, которая тянется до самого Дуная. По ней привольно плутают: Латорца, Тисса, Самош, Красна, Кадарч, Хортобадь, Беретьо, Кёрёш, Марош и другие реки. На этой равнине стоят и города: Сатмар, Надь-Калло, Надь-Карой, Дебрецен, Карцаг, Кечкемет, Халаш, Сегед, Сарваш, Дьюла, Мако, Темешвар, Кикинда, Бечкерек и др. Эх, хоть на время стать бы мне птицей, чтоб перелететь эту необозримую равнину. Шандор ПЕТЕФИ.
Перемена историй в пространствеДуров выехал на шоссе и через десять минут оказался в другой республике. Поездки по малым странам и республикам всегда его восхищали. Проскочить за сутки несколько стран — это ли не соблазн? Затемно выехать, скажем, из Бухареста; весь день покачиваться на холмах Трансильвании, к вечеру миновать венгерскую границу, стремительно под молодой луной пересечь плоскость северо-восточной Венгрии, проскочить Мишкольц, въехать в спящую Чехословакию и по брюшку этой продолговатой страны пробраться к ее хребту, к Высоким Татрам, чтобы оттуда в присутствии все той же молодой луны скатиться в Польшу. Каков соблазн — за сутки пересечь четыре древние европейские истории! Быть может, у жителя малой страны так же силен соблазн внедрения в бесконечность России, Бразилии или Канады и возможность сутки за сутками мотать на спидометр их непомерные пространства. Василий АКСЕНОВ
Время, Пространство, Число
Шарль Лекон де ЛИЛЬ
Перемена пространства во времениТогда тоже на сцену Большого театра сверху
спускалась громадная карта. На ней
электрическими точками сверкали будущие
станции, главнейшие опорные пункты ленинского
плана электрификации. Сейчас на этих местах уже
гудят не будущие, Новая карта, та, на которую указывал ленинский инженер, Глеб Максимилианович Кржижановский, эта карта не только электростанций. Здесь шахты, заводы, железные дороги, совхозы, нефтяные промыслы — все то самое крупное, чем рабочий класс обогатит свое хозяйство в ближайшие пять лет. Первая ленинская карта сияла самыми важными, основными огненно-белыми точками. Эта новая карта горит всеми цветами. Так пестра и многоцветна жизнь, творческая работа разбуженной Лениным страны. Михаил КОЛЬЦОВ
Пространственный анализЕвропа — узкий материк, да и материк ли это вообще, или же полуостров, заостренная оконечность азиатского массива? С востока на запад она постепенно истончается, сжатая между северными морями и чередой южных морских бассейнов, образующих Средиземное море. Эти два края Европы, исторически и климатически противостоящие друг другу, заключающие в себе взаимопритягательную и взрывчатую силу контрастов, на разных меридианах соединяются между собой перешейками. «Русский перешеек» лежит между Черным морем и Балтикой; «германский перешеек» простирается от Адриатики или Генуэзского залива до Гамбурга или Нидерландов; наконец, «французский перешеек» является по сути двойным, поскольку Средиземноморье и Атлантика связаны здесь не только по линии Норузского прохода — по трассе Южного канала, прорытого в 1666—1681 годах, — но также и через водный путь по Роне и Соне, а затем по Сене или Рейну... Французские перешейки — самые узкие из всех: русский перешеек имеет в ширину 1200 километров, германский — 1000 километров, причем приходится переваливать через Альпы; французский же перешеек — это «700 километров от устья Сены до дельты Роны и всего 400 километров от Гасконского до Лионского залива, причем на том и другом пути нет никаких гор». По любопытному замечанию Эрнста Курциуса, «во Франции человек с Севера может удовлетворить свое ностальгическое стремление к Средиземному морю», ибо здесь, «в отличие от Германии, чтобы добраться до берегов Внутреннего моря, не нужно преодолевать Альпы». Преимуществом французской территории является еще и то, что, по полушутливому выражению Мориса Леланну, перешеек здесь сужен, «прищемлен», так что во Франции сближаются Север и Юг, океан и Средиземное море. Быть может, это и есть то главное своеобразие, которым определяется географическое пространство Франции? Фернан БРОДЕЛЬ |