Журавли над Родиной

С. В. РОГАЧЕВ

Северная Осетия. Алагирский район. З0 км к западу от республиканского центра. Село Дзуарикау. Памятник на обочине шоссе Владикавказ—Алагир.

Устремленный в небо памятник стоит там, где дорога спускается к мосту через реку Фиагдон и пересекает Куртатинское ущелье. Это, по всей видимости, первый памятник павшим воинам, в основу которого положен образ из стихотворения Расула Гамзатова

Скала постамента. К ней приникла мать. А над нею устремилась ввысь вереница белых журавлей. Семь сыновей скорбящей матери. Хаджисмел и Магомет Газдановы погибли под Севастополем, Дзарахмат — под Новороссийском, Хасанбек — в Белоруссии, Созры-ко — в Киеве, Махарбек — под Москвой, Шамиль — в канун Победы был смертельно ранен у стен Берлина.

Автор памятника — осетинский скульптор Сергей Павлович Санакоев (1920—2002). Замысел и исполнение памятника выдают вкус художника и талант инженера**. Все последующие скульптурные композиции, основывающиеся на теме журавлей, не столь «полётны», более схематичны.

Впрочем, что за последующие композиции? Как они появились?

Многочисленные в СССР памятники павшим воинам, решенные в ключе темы «Журавли», восходят к знаменитой (но не известной уже многим нашим ученикам) песне:

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса.

Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане, на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый,
Быть может, это место для меня.

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая,
Всех вас, кого оставил на земле…

Это песня Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова, переведенные на русский Наумом Гребневым. По-видимому, памятник в Дзуарикау был вдохновлен песней. Она появилась в 1969 г.*** (и сразу стала всесоюзно известной), памятник — в 1975-м****. Между тем памятник смотрится произведением, столь творчески самостоятельным, что — случается — люди, пишущие о нем, уверяют, что не песня вдохновила скульптора, а напротив, аварцу Гамзатову осетинский памятник подсказал идею песни.

Так или иначе, памятник в Осетии открыл целую галерею памятников, где метафора летящих журавлей используется для передачи скорби по воинам, не вернувшимся с войны.

Об этих памятниках мы и расскажем на с. 14—15, 20—21, 28—29, 34—35 и 41.

* Слова «и всем», которые читаются на старых фотографиях памятника, сейчас, кажется, стерты (во всяком случае, их не видно на современных фотографиях).

** Чтобы оценить дарование скульптора, посмотрите на этих его «Двух чабанов» (1957, Ростовский музей изобразительных искусств) — с каким тонким психологизмом выполнены фигуры и лица этих двух разговаривающих о жизни стариков.

*** В первой публикации в «Новом мире» стихотворение выглядело так:

Мне кажется порою, что джигиты,
С кровавых не пришедшие полей,
В могилах братских не были зарыты,
А превратились в белых журавлей...

Вскоре, возможно, по инициативе Марка Бернеса, первого исполнителя «Журавлей», строки были переработаны Н. Гребневым.

**** Между тем, в литературе попадаются и указания на то, что памятник был установлен в 1963 г. Возможно, это был другой, временный знак? Редакция просит учителей из Северной Осетии разъяснить разночтения.